Вернуться к теме коммунального житья-бытья нас подтолкнуло письмо дубненца Олега Петровича Семенова, капитана 1 ранга в отставке. Скорее, не письмо, а многостраничный труд, в котором мужчина рассказывает о тяготах коммунальной жизни, об унижениях, которые терпит от соседа П.
Как, по-вашему, должен чувствовать себя человек, проживший достойную жизнь, которого встречают на кухне вот такими репликами: «Сексот, вертухай; военная служба из тебя выбила все мозги, и думать тебе нечем». А обращается не иначе как «урод, чмо» и т.п. И на общую лоджию запрещает выходить после 21 часа. И заявляет: «Ты еще не знаешь, с кем связался! Ты еще о многом пожалеешь!» Что вот одного «урода» он отсюда уже выжил, и его обязательно выживет. А однажды сказал, что убьет и несколько дней демонстративно не убирал из ванны…топорик. Унижения, оскорбления, шантаж, издевательства… Спрашивается, что позволило так распоясаться П.? Ответ на поверхности – безнаказанность.
Дважды Олег Петрович обращался в полицию. Безрезультатно. Побеспокоил и участкового. Тоже никакого толка. Написал тогда открытое письмо начальнику ОМВД Дубны подполковнику полиции Владимиру Валентиновичу Марзееву. В нем рассказал о себе. Как трудился подростком в колхозе с восьми утра до трех ночи, как ему предоставили право ежедневно приобретать в магазине МТС буханку черного хлеба, какого он не ел с малолетства. Как выучился на токаря по металлу, чтобы заработать на учебу, потому что дети репрессированных бесплатно учиться в 8 классе не имели права, а он был как раз из семьи «врага народа». Окончил среднюю школу, поступил в Высшее военно-морское училище. После окончания проходил службу на Камчатке и одновременно учился заочно на факультете иностранных языков в Смоленском пединституте, получил специальность преподавателя английского языка. С Камчатки был переведен на Черноморский флот в Севастополь. В 1988 году был уволен в запас. Прошел все мытарства приобретения гражданства, хотя и родился, и жил в России, до того, как перевели служить на Украину…
Также подробно в письме изложено, как покупал комнату в этой злополучной квартире, как отладил вентиляцию в ванной и туалете, вытравил всех тараканов и мышей. А вот с соседом П., от которого терпит унижения, пока справиться не может.
Тот с первого дня стал диктовать свои условия проживания. Не спросив даже, как зовут новосела, стал ему «тыкать», хотя на два десятка лет моложе – словом, с первого дня объявил войну. Мало того, он оказался, по словам Олега Петровича, пьющим. Читаешь подробности коммунальных злоключений капитана в отставке, и оторопь берет.
Парадоксально, но издевательства невоспитанного соседа терпит не один Олег Петрович. В этой же квартире проживают еще две соседки. По выходным, когда сосед особенно не в духе, они, по словам Олега Петровича, безвылазно сидят в комнатах – только бы не прицепился… А Олегу Петровичу советуют не обращать внимания на все эти пьяные «уроды», «чмо» и матерную брань. Недаром Олег Петрович – военный, он не обижается на дурацкие прозвища, но терпеть хамство и моральное насилие не намерен. Мало того, улучив момент, когда сосед П. был в благодушном расположении, пытался его вразумить, провести, так сказать, воспитательную беседу. Не помогло. Не помогли, как он говорит, и его походы в оперативные пункты. В ответ на свои жалобы Олег Петрович слышал от полицейских примерно следующее: «А что Вы хотите? Это же коммунальная квартира» или «И Вы в звании капитана 1-го ранга не можете справиться со своим соседом?» «Как мне справиться? – резонно замечает Олег Петрович, – Нанизать его на морской кортик?»
Довели-таки коммунальные издевательства О.П. Семенова до сердечной болезни. Весной сделали ему операцию на сердце. И будто в отместку за то, что выжил, сосед П. усилил издевательства, расцветил свой лексикон еще более изощренными, как пишет Олег Петрович, оскорблениями типа «козел», «шпион», «стукач». Можно лишь подивиться выдержке бывшего военного. Вот как он сам пишет: «За свою жизнь я многое повидал и пережил, поэтому угрозы соседа не воспринимаю. Не потому, что я такой храбрый. Бывали случаи, когда мне было реально очень страшно. Я хорошо помню, когда увидел первого немецкого солдата. Он с оружием на груди вошел к нам в дом. Я был болен и лежал в кровати, затаив дыхание. Мне было очень страшно. Но даже со стороны вражеского солдата не было никаких угроз».
На нескольких страницах Олег Петрович подробно рассказывает, как ущемляются его права в коммуналке. То шкафчик, который ему положен, не уступают, то мебель в коридоре переставят так, что добавят ему неудобств. Впрочем, сам Олег Петрович тоже в долгу не остается. Посоветовал как-то соседу П. на четвереньки встать, когда тот будучи пьяным все никак не мог справиться с дверцей холодильника. Сообщил в полицию, что в одной из комнат коммуналки завели котенка, не согласовав с ним это новшество. В общем дружбой и миром в коммуналке и не пахнет.
Два письма отправил Олег Петрович начальнику полиции. В одном из них пишет: «Терпеть все происходящее и дальше просто невозможно. Прошу извинить за беспокойство. Хотя это не вина, а беда моя. Но насколько я в курсе происходящего, это касается не только меня, а очень многих из моего поколения». Олег Петрович прав. Коммунальные баталии сотрясают стены многих коммуналок. С ностальгией вспоминают пожилые люди, как дружно жили раньше соседи в бараках и в коммунальных квартирах. Люди были терпимее, добрее, отзывчивее… Не во всех, разумеется, коммуналках и бараках, но в большинстве. Теперь все наоборот.
Кому, как ни полиции, ставить на место зарвавшихся соседей, чтобы не превращать жизнь тех, кто вынужден жить с ними рядом, в пытку на медленном огне?
Мы изменили имя автора письма, но, думаем, в правоохранительных органах догадаются, о какой коммуналке идет речь, и наведут должный порядок. Впрочем, письма начальнику полиции возымели дело: в конце декабря сотрудник полиции провел беседу с соседом П., а в январе в коммунальной квартире побывал участковый. Есть надежда, что ситуация исправится.