Стоило в январе решительным хлопцам с Майдана выломать двери Киевской администрации, как сразу вспомнился Булгаков, «Белая гвардия»: «Человека в разорванном и черном пальто с лицом синим и красным в потеках крови волокли по снегу два хлопца, а пан куренной бежал с ним рядом и бил его шомполом по голове».
Так было в Киеве в январе восемнадцатого года – в прошлом веке.
В январе 2014-го еще никого не убили. Подождали всего пару недель, до февраля, и завертели столетнюю историю, как под копирку. Опять, как сто лет назад, в Киеве самочинно засела Рада. Теперь во главе не с историком Грушевским, писателем Винниченко и журналистом Петлюрой, а с юристом-финансистом Яценюком, боксером Кличко и хирургом Тягнибоком.
Опять Рада занялась все тем же, чем и в прошлом веке – повальной украинизацией. Опять требует все того же – денег. Сто лет назад Рада требовала финансирования сначала у Временного правительства, потом у немцев. Теперь хочет денег у России и у Европы.
«Вони, – говорят россиянам про Евросоюз в фейсбуке хлопцы с Майдана, – бояться не менше від вас, купують дружбу. Революції легко експортуються, Боснія, наприклад». В переводе на русский это означает: «Пусть ЕС делает выбор – кошелек или жизнь».
«О первых днях украинской власти у меня остались не очень розовые воспоминания, – написал в 1922 году в Берлине бывший киевский адвокат А.А.Гольденвейзер, член Киевского исполнительного комитета от совета объединенных еврейских организаций и впоследствии член Центральной Рады. – Какой-то вульгарный тон воцарился тогда в нашей общественной жизни. В городе выходили только украинские газетки, составленные грубо и аррогантно, полные издевательств над Временным правительством...
Киев всегда жил под знаком национальной розни. Эта рознь препятствовала развитию у нас широких объединений даже среди деятелей искусства, науки, литературы. В области же политики обостренность национальных вопросов питала мракобесие и человеконенавистничество...
Из неукраинских национальностей политики Рады согласны были признавать еврейскую и польскую; «российская» же была под большим подозрением, так как уж слишком трудно было провести демаркационную черту между русскими и украинскими жителями Украины. Не различая на Украине украинцев и «россиян», можно было всех жителей объявить украинцами».
Переносимся в наши дни и читаем обращение политсовета украинской радикальной организации «Правый сектор», опубликованное на официальном сайте УНА-УНСО: «Наше ставлення до росіян так само, як і до інших представників національних меншин цілком вписується в методологію, запропоновану Степаном Бандерою: побратимське до тих, хто разом із нами бореться за державність української нації; толерантне до тих, хто визнає наше право бути господарями власної долі на своїй землі; вороже до тих, хто це право заперечує. Ми вважаємо, що дерусифікація України — цілком справедливе і необхідне явище. Поняття дерусифікації означає, що етнічні українці повернуться до власної мови, історії, ідентичності».
То есть «Правый сектор» считает россиян побратимами, только если они борются вместе с ним за государство украинской нации, забыв родной язык и культуру. А если не борются – считай, враги.
Демаркационную линию между украинцами и русскими наследники Центральной Рады, как и сто лет назад, провели по государственным границам. Потом пошли еще дальше: сообщили, что в стане "Правого сектора" боевую выучку проходят российские патриоты, собираясь перенести огонь борьбы украинских радикалов и на российские просторы. Видно, хотят и с Россией поделиться «державностью украинской нации». Сто лет назад Центральная Рада на это еще не претендовала.
Шагаем опять в прошлый век. «Новорожденная «Украинская народная республика» в первые недели своего существования еще окончательно не остановилась на германской ориентации, – повествует А.А. Гольденвейзер. – Через Киев проезжали в то время, покинув Ставку верховного главнокомандующего, военные атташе союзников. Некоторые из них, по-видимому, надеялись найти в Украине центр для продолжения борьбы, после того как всероссийское правительство положило оружие... Слишком уж явственна была выгода для самостийной Украины от немедленного мира... Генеральный секретариат [Центральной Рады] послал в Брест для переговоров украинскую делегацию. Германцы поступили очень умно, тотчас признав ее и начав вести с ней переговоры, параллельно переговорам с Троцким... Наступление немцев шло с фантастической быстротой. Никакого сопротивления им не оказывали. Через каких-нибудь 7 дней после подписания мира они уже были в Киеве...
Немцы с первого дня не скрывали, зачем они пришли. По мирному договору с Украиной, они должны были получить от нас миллионы пудов хлеба. Для обеспечения этой поставки им и нужно было «Ordnungschaffen» (навести порядок) на Украине...
Формально в Киеве и во всей Украине с 1 марта 1918 года (когда были изгнаны большевики) была восстановлена власть Украинской центральной рады. Но по существу эта возрожденная самостийно-украинская государственность производила в эти месяцы довольно жалкое впечатление, – делится своим ощущением очевидца событий Гольденвейзер. – Чувствовалось ее полное бессилие рядом с опекавшей ее германской военщиной».
На какой ориентации остановится сегодняшняя Рада? Наверное, на той, которая даст сразу больше денег. Других государственных идей у нынешней троицы «идеологов» по-видимому нет.
Но Германии Украина не так остро нужна в данный момент, как сто лет назад: хлеб у нее есть, и чужое сельское хозяйство и Германия, и ЕС поддерживать вряд ли станут. Вкладывать деньги в модернизацию украинской промышленности, ориентированной на кооперацию с Россией, Евросоюзу и США было бы глупо. Создавать новую тяжелую промышленность – накладно и не выгодно с учетом цен на продукцию китайской металлургии и машиностроения. А просто так содержать страну с населением в сорок миллионов человек не нужно никому. Значит, Украине уготован простой и надежный путь: сократить население до минимума, который сможет сам себя содержать в условиях минимального комфорта, и придумать этому минимуму безобидное занятие, требующее минимум образования: читать и писать. Считать как раз не обязательно. За них все посчитают.
Кстати, уже посчитали. Известный борец за счастье России и Украины Збигнев Бжезинский уже посоветовал Германии и Лондону (как последнему прибежищу российских и украинских олигархов, а потому имеющему особый рычаг воздействия на них) общими усилиями убедить украинских олигархов пожертвовать по миллиарду долларов на финансовую реабилитацию Украины. Сыну Януковича Бжезинский назначил внести в это общеевропейско-общеукраинское дело отдельный вклад в размере 10 миллиардов. Остальных европейцев заботливый американский политик тоже призвал не стоять в стороне от украинской финансовой катастрофы.
«Пусть каждая страна Евросоюза пожертвует свою лепту на предотвращение надвигающегося коллапса экономики Украины»,– распорядился 23 февраля Збигнев Бжезинский со страниц газеты The Financial Times.
А МВФ новой украинской власти поможет советами, добавила Кристин Лагард.
Но что там случилось дальше с Радой сто лет назад? Между прочим, очень любопытный эпизод. Немецкий фельдмаршал фон Эйхгорн, заботясь о получении миллионов пудов продовольствия, не стал ждать, пока Рада решит, наконец, аграрный вопрос, и решил этой вопрос по-немецки, издав свой приказ о порядке владения полями и сбора с них урожая.
Рада обиделась и в знак протеста организовала похищение своего же собственного члена – банкира Абрама Доброго – из его собственного дома. Через Русский для внешней торговли банк Доброго проводились финансовые операции оккупационных войск с Рейхсбанком.
«В одно прекрасное утро, – дело было в двадцатых числах апреля [1918 года], – город был встревожен известием о происшедшем ночью таинственном похищении директора Русского для внешней торговли банка А.Ю.Доброго, – вспоминает А.А.Гольденвейзер. – К его дому подъехали какие-то люди и, предъявив мандат, увезли его в автомобиле. Дом находился недалеко от полицейского участка, куда успели дать знать. Но приехавшие представители сыскной полиции вели себя как-то странно и никаких мер не приняли... Впоследствии выяснилось, что Добрый был не похищен, а подвергнут аресту и высылке по распоряжению двух министров – Ткаченко и Жуковского – с ведома министра-президента Голубовича. Причиной его ареста было его предполагаемое германофильство... Германские власти через несколько дней, видимо, получили сведения о причастности в делу Доброго украинских министров. Это и решило судьбу министерства Голубовича, а вместе с тем судьбу избравшей его Центральной рады...»
Как решило? Да очень просто. На следующий день после похищения банкира Доброго по всему Киеву расклеили афиши с приказом главнокомандующего немецкими войсками фон Эйхгорна о зловредной агитации против германских властей. В приказе объявлялось, что отныне всякие проступки против немцев будут караться германскими военно-полевыми судами.
Когда Рада в знак протеста против нарушения германцами суверенных прав Украинской народной республики собралась на очередное заседание, туда пришли несколько десятков немецких солдат. Фельдфебель крикнул: «Руки вверх!», солдаты взяли ружья на прицел, Рада подняла руки. Потом всех членов Рады обыскали и сказали: «Вон! Расходись по домам!» И они разошлись.
Через день съезд «хлеборобов», по соглашению с немецким командованием, упразднил власть Рады и провозгласил гетманом Украинской державы генерала Павла Скоропадского, между прочим, родившегося в Висбадене. А потом гетмана сверг журналист Петлюра, который был сначала генеральным секретарем Рады по военным вопросам, потом председателем Киевской губернской земской управы, а потом был посажен своими коллегами в тюрьму и освобожден оттуда национально-украинским министерством. Сразу после освобождения он выехал из Киева в Белую Церковь вместе с Винниченко, провозгласил там Директорию Украинской народной республики во главе с собой и призвал народ к восстанию против гетмана.
Киевские интеллигенты не верили в силу Петлюры, свидетельствует все тот же адвокат А.А.Гольденвейзер: «Это –авантюра!» с апломбом твердили у нас все, кто только говорил о политике. Об «авантюре Петлюры» и об его «бандах» писала «Киевская мысль» и вся остальная пресса. Однако эта авантюра все распространялась и усиливалась и в конце концов вплотную подошла к Киеву... Войска Директории вступили в Киев, на Софийской площади был устроен парад... Первые дни Директории живо напомнили мне начало ноября 1917 года, когда впервые над нами получили власть украинцы. Сразу в политике и общественности установился тот же грубоватый и вызывающий тон. Но только на этот раз наши властители, имея за собой феерический успех поднятого ими восстания, чувствовали себя уже подлинными национальными героями. Поэтому
время владычества Директории, каких-нибудь шесть недель, было временем самого необузданного украинского национализма и русофобства. И вместе с тем это было время неслыханно-кровавых и жестоких еврейских погромов».
Именно об этом времени вспоминает Михаил Булгаков в «Белой гвардии».
Одни наслаждались войной, для других мир стал ужасен.
Явные параллели с событиями, описанными киевским адвокатом и русским писателем из Киева, видны и в новостях с Украины наших дней. Как будто нынешним хлопцам их деды завещали завершить то, что не дали им доделать большевики, окончательно прогнавшие Петлюру с Украины в 1920 году.