Главный онколог России академик Михаил Давыдов считает, что Министерство здравоохранения должно быть устроено так же, как Министерство обороны.
В интервью «Огоньку» главный внештатный онколог МЗ РФ, директор Российского онкологического научного центра им.Блохина академик Михаил Давыдов объяснил, как правильно лечить рак.
Вот максимы Михаила Давыдова.
К онкологии Минздрав относится, как к одной из областей медицины, таких как кардиология или пульмонология. Но это в корне не так. Онкология — гигантская многопрофильная дисциплина, которая имеет особый алгоритм организации, мониторинга и проведения скрининга — активного поиска доклинических форм рака.
В России, в отличие от других развитых стран, нет национальной противораковой программы. Эта программа должна обеспечивать эффективную кадровую политику, подготовку специалистов, создание системы профилактической медицины, внедрение в практику молекулярно-генетических исследований, создание регистров пациентов, куда заносятся все случаи рака и оценка эффективности лечения. Программа требует солидного финансирования. Именно по этой причине она у нас до сих пор и не принята.
В советские времена при другой модели управления при Минздраве работал департамент онкологической помощи, который оценивал ситуацию во всех республиках на территории Советского Союза. Существовала жесткая вертикаль управления и отбора кадров. Сегодня происходит обратный процесс: центры управления смещаются в регионы и поэтому каждый регион решает задачи по-своему и финансирует их выполнение сам. В смысле финансирования и управления региональной медициной «Министерство здравоохранения, которое, по сути, тоже решает вопросы безопасности страны, должно быть устроено так же, как Министерство обороны». «Во многих областях руководители областных учреждений не онкологи, а терапевты, фтизиатры, патологоанатомы... Они назначаются по принципу доверия. В итоге основной бич нашей системы — тотальный непрофессионализм в управлении».
Из-за того, что кадры в онкологической службе фактически назначает губернатор, в разных регионах России совершенно разный уровень здравоохранения. Толковая кадровая политика и достаточное финансирование онкологической помощи выделяют из всех регионов России Краснодарский край, Чувашию, Екатеринбург, Иркутск. Есть совершенно запущенные регионы, как например, Якутия. «По сути, это привело к тому, что люди теперь делятся на категории первого, второго, третьего и прочего сорта — в зависимости от того, где они живут. Качество медицинской помощи, доступность, стоимость — все разное».
Сложно разобраться в данных о тратах на лечение одного пациента в каждом регионе. Потому что финансируют государственную отрасль здравоохранения частные компании – фонды ОМС. «Реально страховые компании никого не страхуют, они просто оплачивают некоторую стоимость медицинских услуг. То есть, получают деньги, вообще ни за что не отвечая, а только штрафуя больницы за малейшую неточность в оформлении истории болезни».
В системе ОМС на одного больного закладываются разные суммы в разных регионах. Но в целом – недостаточно. «Иногда на больного приходит 100 тысяч рублей, а мы тратим 1,5 млн. Мы сами придумываем, откуда эти средства извлечь, это становится нашей головной болью. Ведь мы не можем финансировать лечение больного из разных источников, это нарушение. Но мы понимаем: иначе у человека будет рецидив, осложнения. В целом проблема медицины формулируется так: все борются не за больного, а за деньги».
Сегодня в России лечить онкологических больных имеет право любая многопрофильная клиника. В регионах обыкновенные больницы берутся за онкологических больных потому, что за них платят хорошие деньги. «Если бы денег не платили, они бы их не лечили. А потом мы в федеральном центре по кругу оперируем рецидивы... Нужно запретить лечить онкологических больных в тех учреждениях, которые не могут этого делать. То есть там, где нет возможности провести больным комплексное и комбинированное лечение».
Поток рецидивов напрямую связан с реформой здравоохранения, вернее, с тем моментом, когда стал реализовываться лозунг "деньги идут за больным".
Государственная модельздравоохранения, до сих пор существующая в России — самая прогрессивная в мире. «При государственной модели здравоохранения не может быть страховой медицины— это нонсенс!»
Онкоцентру имени Блохина не хватает порядка 2/3 финансирования. «В области лекарственного обеспечения мы, наверное, уступаем городским больницам Москвы, потому что они лучше финансируются и у них более ритмично выстроены планы закупок лекарств. У нас колоссальный дефицит современных противоопухолевых препаратов, которые мы никак не можем получить в полном объеме».
По некоторым видам перпаратов для таргетной химиотерапии (самое передовое лечение) обеспеченность россиян лекарствами не превосходит 2-5 процентов.
Разговоры об импортозамещении в онкологических препаратах сейчас реальны с точки зрения реализации лозунга, но нереальны с точки зрения качества. «Отечественная фармацевтическая промышленность только набирает обороты, и пока она построена не по принципу решения государственных задач, а по принципу коммерческого проекта. Коммерческое предприятие в первую очередь должно получить прибыль. Поэтому оно покупает за рубежом дешевое сырье с обязательствами дополнительной очистки, про которые, конечно, тут же забывает, так как нужно минимизировать затраты на весь цикл производства препарата. В итоге получают как будто ту же самую молекулу, но качество ее уступает, возникает масса токсических эффектов».
В развитых странах мира заболеваемость онкологией выше. В США она в 2 раза выше, чем в России. А смертность при этом ровно в 2 раза ниже. Потому что «там большее количество случаев выявляют на ранних стадиях, рано начинают адекватную терапию, лечат современными препаратами, которые подаются именно в том объеме, в котором нужно».
В России должны работать государственные программы скрининга. Скрининг и диспансеризация – разные вещи. «Диспансеризация занимается общей патологией — это ловля рыбы в крупную сетку, а программа скрининга — ловля в мелкую». Скрининг должен выявлять доклинические формы онкологии, которые полностью излечиваются.
На Западе человек вместе с медицинской страховкой получает сертификат, который обязывает его пройти скрининговые исследования. Если он не выполнил это требование, то страховая компания не будет платить ему денег за лечение.