Независимость, бесспорно, провозглашена сегодня одной из основополагающих ценностей мира и человека. Да и не только сегодня.
Пожалуй, всю историю человечества можно рассмотреть как стремление человека освободиться от разного рода зависимостей: от окружающей среды (природы), от государственного или социального гнета, от другого человека…
В каком-то смысле именно стремление к независимости является и двигателем материально-технического прогресса, и источником социальных перемен, и причиной межличностных и общественных конфликтов.
Конечно, разные виды и уровни независимости можно оценивать по-разному. Скажем, научно-технический прогресс значительно снизил нашу зависимость от природных условий и катаклизмов. Но он же предопределяет техногенные катастрофы. Достижения в области медицины позволяют нам чувствовать себя в безопасности (то есть быть независимыми) перед лицом многих болезней, которые в прошлом грозили человеку неминуемой смертью.
Правда, выявляются новые, с которыми даже современная медицина справляется с трудом либо не справляется вовсе. А уровень развития техники приводит к тому, что в начале XXI века она все чаще показывает человеку, кто в доме хозяин. И это, увы, не мы. Получается, что, освободившись от одной зависимости, люди попали в другую. Можно спорить, какая из них страшнее, но если вспомнить народную поговорку, хрен не сильно-то слаще редьки…
Или еще. Вряд ли кто-то будет не согласен с тезисом о том, что деньги дают независимость. Чем больше денег, тем больше возможностей и тем меньше ты зависишь от обстоятельств, от других людей, от тех же природных и погодных условий, наконец. Деньги позволяют человеку выбирать еду, одежду, дом, отдых избавиться от чувства унижения, в которое его способно ввести их отсутствие или недостача. Вместе с тем большие деньги непременно означают новую зависимость. Я бы даже сказал, новые зависимости. Для кого-то это пресловутая страсть наживы, для кого-то — пристальное внимание криминала или государственных органов «финансовой опеки»…
Большие деньги начинают диктовать человеку образ жизни, круг знакомых,
в конце концов, вопрос о том, кто свободней: миллиардер из форбсовского списка самых богатых людей планеты или нищий, просящий милостыню на улице современного мегаполиса, поставлен не вчера. И ответ на него никогда не будет однозначным…
Список рассуждений подобного рода можно легко продолжить, рассматривая вопросы государственной (не)зависимости, взаимодействия личности и государства, личности и общества и людей друг с другом.
Логика и реальность будут примерно одинаковы везде:
человек всегда стремится к независимости, более или менее успешно находит способы ее обретения и, как правило, попадает в новую зависимость.
К чему я это? А к тому, что в этом вопросе христианская Церковь утверждает нечто принципиально отличное от вышеописанной логики и практики. Дело в том, что
Церковь абсолютно зависима. Нет, не от государства или общества, как часто думают. И даже не от решений церковной иерархии. Зависима от Христа.
Без Христа нет и не может быть Церкви и церковной жизни — жизни в духе, радости, Истине и любви. Поэтому мы, христиане, не просто признаем свою зависимость от Христа. Мы ценим ее. Мы стремимся к ней. Мы не мыслим себя и смысла нашей жизни вне и без этой зависимости. Парадоксально — или, напротив, закономерно —
именно такая зависимость делает нас совершенно свободными от любых иных видов порабощения, человеческого или природного.
Только обретя эту зависимость, только радостно позволив Христу царствовать над нами, мы становимся по-настоящему независимыми людьми. Или лучше — становимся людьми.