Накануне Дня космонавтики некоторые СМИ остро проанализировали состояние дел в российской космической сфере. С привычным им чувством безнадеги. Ответственный за космос вице-премьер Дмитрий Рогозин лучше любых СМИ знает реальное состояние дел в отрасли. И вместо ответа журналистам на их мрачные прогнозы он просто представил стратегию развития российского космоса. Ее под названием «Мечта максимальной надежности» опубликовал «Военно-промышленный курьер». Вот мечта Дмитрия Рогозина.
В Доме правительства проведено несколько совещаний по отдельным аспектам того, что мы называем стратегией Роскосмоса. Это большая и глубокая работа, совсем не рутинная, поскольку речь идет прежде всего о целеполагании, а не только о выработке подходов к созданию новых инструментов. А сейчас время таких инструментов, для космоса в том числе. Нужны исследования, связанные с обеспечением автономности экипажа, а значит, возможностью отрыва от низких орбит и перехода к работе в дальнем космосе.
В новостях сообщается об удачной попытке повторного использования возвращаемой первой ступени на ракете Falcon 9, которая создана предприятием Илона Маска. Его можно поздравить, это очень интересная и перспективная технология.
У Роскосмоса свои взгляды и планы на этот счет, их надо серьезно обсуждать. Появление в отрасли новых идей и людей всегда должно быть связано с созданием новой техники, прорывных технологий. Нам крайне важно не просто удержать статус великой космической державы – в целом мы ему соответствуем, а заявить проекты, опережающие время, отказавшись от инерции, задаваемой основными отраслевыми программами.
За последние годы проделана большая работа по реорганизации космической отрасли. Мы определяем правовой статус предприятий, между ними формируется кооперация. Структурные изменения ракетно-космической отрасли проходят довольно-таки сложно, болезненно. Ведь в основе идущих процессов – люди, их привычки, характеры, традиции работы, которые приходится менять в соответствии с требованиями времени.
Главное – новая конфигурация отрасли требует особого внимания к формированию системы государственного целеполагания. Нам необходимо, чтобы появились заказчики, заинтересованные не в процессе, а в результате. У нас же сегодня, к сожалению, в основном все участвуют в неком процессе и не хотят, чтобы он завершался, по той простой причине, что по его окончании они могут вывалиться из него, а в новых проектах места себе не найдут.
Орбитальная польза
Нам необходимы взаимосогласованные, стабильные и ясные ориентиры и цели в космосе. Они должны удовлетворять нескольким принципиальным критериям, в первую очередь быть адекватными общеполитическим задачам и соответственно получить мандат руководства страны, профессионального цеха и общественности в целом. Такая постановка вопроса не случайна. У нас вся страна живет космосом, успехи, а тем более неудачи очень живо обсуждаются всеми, поэтому наиболее важные и принципиальные решения, которые будут приниматься, безусловно, должны быть не только услышаны, но и приняты обществом. Второй принципиальный критерий – идеи должны быть реализуемы в разумной зоне, чтобы избежать размывания ответственности и демотивации команды, их воплощающей. Мы с этим сталкивались, когда разбирали содержание работ, проводившихся на МКС. Выясняется, что отдельные исследования готовились по десять лет – ищи-свищи того, кто стоял у истоков, чтобы спросить: а зачем вообще нужны эти исследования? Мне, например, понятно только одно – суть работ, которые мы проводим на орбитальной станции, должна быть в том, как обеспечить возможность жизни и деятельности человека в космическом пространстве без постоянной подпитки с Земли. Можно сколько угодно держать людей на орбите – сто пятьдесят дней, двести дней, год, два – и докладывать, что человек находится в космосе. Но это кто-то лично там находится, а не человек, потому что каждый раз мы должны отправлять грузовые корабли, возить туда воду, питание... А исследований, которые были бы связаны с тем, чтобы обеспечить автономность экипажа, а значит, возможность его отрыва от низких орбит и перехода к работе в дальнем космосе: к исследованию планет, астероидов, решению других задач – и гражданских, и оборонных – очень мало. Между тем они должны быть сутью работы пилотируемой космонавтики. Либо нужно прямо сказать, что мы исчерпали смысл «живой» работы в космосе и пора переходить к замещению человека роботизированными системами. Что тоже имеет полное право на воплощение.
Еще один принципиальный вопрос – обеспечить применение новейших технологий, разрабатываемых для космоса, на Земле. Надо сделать так, чтобы все понимали: наша работа полезна стране и человечеству. И затраты ненапрасны.
Инструменты развития
Конечно, необходим разумный баланс между тремя основными группами целей – военной безопасностью, экономическим развитием и наукой. В каждой из этих сфер есть и свои вызовы, и свои приоритеты. Понятно, что в публичных обсуждениях допустимо сосредоточиться исключительно на экономических и научных приоритетах космической деятельности, а также на том, как они представлены в одном из ключевых документов, который ныне обсуждается: «Стратегия развития госкорпорации «Роскосмос» до 2025 года и перспективы до 2030 года». Этот документ разработан по поручению президента России. Первоначальный проект рассматривался у него на совещании 15 ноября 2016 года. По результатам глава государства дал поручение доработать предложенную стратегию, в том числе по вопросам повышения качества и надежности ракетно-космической техники, эффективности использования МКС, разработки финансовой модели государственной корпорации. Документ рассматривался в правительстве, ключевые вопросы обсуждались на ряде совещаний. В итоге проект «Стратегии...» доработан с участием всех заинтересованных структур и Российской академии наук, замечания и предложения, которые были высказаны, учтены как в самом документе, так и в ближайших планах по его реализации. «Стратегия…» рассмотрена и одобрена на заседании Наблюдательного совета ГК Роскосмос 22 февраля.
Как нам видятся основные инструменты реализации? Первое – кадры. Необходимо создание условий для привлечения в отрасль молодых талантливых инженеров и ученых, носителей новых идей, способных организаторов. Второе – ракетно-космическая промышленность. Это прежде всего оптимизация производственного потенциала отрасли. Что конкретно? Если посмотреть на сегодняшнюю загрузку основных предприятий, то она составляет 35–40 процентов, то есть производственных площадок по-прежнему много и работают они далеко не в полную силу. Этим вызвана в том числе нехватка финансовых ресурсов для повышения зарплаты, закупки нового оборудования, технологической модернизации. И конечно, наличие во многом не взаимодействующих между собой предприятий, плохо загруженных и еле-еле поворачивающихся в рамках своего производственного цикла, приводит к тому, что возникает технологический разрыв между всей кооперацией, а значит, отсутствует самое главное понятие, которое в ней должно быть, – единая техническая политика. Третье – коммерциализация, а именно развитие бизнес-потенциала отрасли, получение свободных денежных средств для разработки и вывода на рынок новых продуктов и услуг, снижение нагрузки на бюджет. Четвертое – структурные преобразования: оптимизация организационно-штатной структуры госкорпорации, создание дочерних структур, активно действующих на всех доступных секторах рынка. Пятое – нормативно-правовая база. Необходима ее адаптация к новым условиям, в том числе к обеспечению коммерческой деятельности.
Стратегия Роскосмоса ставит целью достижение и поддержание мирового уровня качества и надежности ракетно-космической техники, для чего определены основные направления работы. Это безусловное выполнение организациями отрасли установленных требований к созданию производства и эксплуатации техники, внедрение технологий, гарантирующих при создании и применении изделий максимальную надежность, совершенствование действующих систем управления качеством.
Ключевые параметры эффективности
К 2020 году необходимо достичь средней доли успешных пусков за пять лет на уровне 96 процентов, а к 2025-му – 99 процентов. Обеспечить к 2030 году сроки активного существования космических аппаратов на геостационарной орбите не менее 15 лет, а для всех низкоорбитальных спутников – 10 лет. То, что закладываются определенные проценты по надежности собственно пусков, меня самого немного коробит – получается, мы планируем неудачи. Но здесь надо иметь в виду, что Роскосмос при подготовке документов отталкивался от нынешнего состояния, а оно, мягко говоря, непростое. Поэтому 99 процентов в 2025 году – объективный и тяжелый взгляд внутрь себя, необходимый для понимания, что нужно сделать для перехода на более высокую эффективность работы. Замечу, наши западные коллеги тоже грешат авариями, в том числе и тяжелыми. Но это слабое утешение. Надо сделать так, чтобы наша техника всегда отличалась высочайшей надежностью, и важно применять этот принцип ко всей вновь появляющейся технике.
Для повышения эффективности использования Международной космической станции необходимо снижение затрат на ее содержание. Для этого предусматривается перевод станции в режим посещения вместо постоянного пребывания экипажей на орбите, автоматизация отдельных процессов при подготовке и выполнении экспериментов, внедрение принципов государственно-частного партнерства и развитие такого направления, как исследования на коммерческой основе.
На Марс – по линейке
Стратегические цели пилотируемой космонавтики – околоземные исследования, Луна, Марс. Но главное для нас не просто попасть на Луну или на Марс. Дело как раз не в результате, а в процессе, в развитии технологий, которые позволили бы достичь поставленных целей. И здесь требуется решить много вопросов, включая создание ракеты-носителя сверхтяжелого класса. До сих пор в экспертных кругах нет однозначного мнения на этот счет, но лично я считаю, что необходимо ускорить наши планы по созданию «сверхтяжа». Сейчас все говорят, что нет полезных нагрузок, требующих выведения с помощью сверхтяжелой ракеты, но такие ситуации сродни Челябинскому метеориту: никто не ждал, а он прилетел.
Нагрузки при необходимости появятся, такие задачи вполне могут быть и поставлены, и реализованы. Но при отсутствии технологии выведения будем потом кусать локти. Средства выведения всегда должны создаваться заранее, с опережением. Так же, как авиационный двигатель должен конструироваться заранее, просто потому, что технология его разработки – более длительный процесс, нежели создание самого самолета. Потому средств выведения у нас должна быть полная линейка – от сверхлегких до сверхтяжелых.
Задача – детально все просчитать и взвесить, потому что речь идет об очень больших деньгах, потребных на реформирование и содержание ракетно-космической промышленности. Риск ошибок – даже в мелочах – должен быть минимизирован. От этого и зависит, как будет развиваться наша космическая отрасль в ближайшие 15 лет. Хотя замечу – для космоса горизонт планирования должен быть гораздо больше. Мы приняли программу перспективного военного кораблестроения до 2050 года. Космос воплощает в себе и мечту, и высочайшие технологии, которые порой невозможно даже сравнивать со всеми остальными отраслями машиностроения. Поэтому здесь надо планировать намного дальше. И реализуя нынешнюю стратегию, думать о перспективах до 2050 года, не менее.
В основу статьи положены тезисы доклада на заседании Экспертного совета председателя ВПК РФ
Дмитрий Рогозин,
заместитель председателя правительства России
#Роскосмос #сверхтяжелая РН #МКС